Князь репортажа. Последнее интервью Котэ Махарадзе

Мы приводим выдержки из последнего материала о Котэ, написанном в Тбилиси 15 и 16 октября 2002 года во время и после поединка Грузия – Россия.

КОТЭ МАХАРАДЗЕ: МОЖЕТ, ЭТО ДИВЕРСИЯ?

Поначалу Котэ был не в духе. Смотрел на экран без привычного интереса, был немногословен.

– Играют две никчемные команды, – наконец выносит вердикт мэтр. – В Грузии и России есть люди, готовые бомбить друг друга. Я тоже сторонник бомбардировок, с одной оговоркой – пусть бомбардировке подвергнутся только ворота команд Грузии и России и только футбольными мячами.

К середине первого тайма Котэ оживился:

– Я впервые вижу сборную Грузии, которая показывает достойный футбол. Очень нравится Арвеладзе. На нем строится вся игра. А когда на поле вышел Деметрадзе, наши атаки стали осмысленнее и острее. Впрочем, Россия пока не играет так, как умеет.

На стадионе гаснет свет, российский комментатор Виктор Гусев резюмирует: «От высокого напряжения в отношениях между Грузией и Россией полетел трансформатор».

Котэ с доброй иронией замечает:

– Ну, вот и Виктор сказал в эфире что-то удачное.

После 45 минут игра не возобновляется, Махарадзе тяжело переживает:

– Стыд и позор! Как такое может быть на глазах у всего мира, в присутствии президента республики?! Такие вещи случайно не происходят. Может, это диверсия?

– Ну что ты переживаешь?! – успокаивает его супруга, Софико Чиаурели. – Как я ненавижу этот футбол! Раньше любила, а теперь терпеть его не могу.

– Правда-правда, – подтверждает Котэ. – Я уже на стадион не хожу – смотрю на дому. Мне тяжело по лестницам там подниматься. А здесь ни шума трибун, ни энергии футбольного театра. Софико смотрела-смотрела на меня и сжалилась. Говорит: сходи уже, а то ты без футбола чахнешь на глазах. Раньше со стадиона приходил бодрым и молодым…

«ТЕАТР ВАТИКАНА»

В это время с арены приезжают гости, в том числе и двое из трех членов нашей бригады.

– А я ведь президент рода Махарадзе, – рассказывает Котэ Иванович. – Как-то выяснилось, что нас, Махарадзе, в Грузии около восьми тысяч. Махарадзе – небогатый род, бедные дворяне, куда нам тягаться со Стюартами и Бурбонами…

– А еще нас с Котэ называют театром Ватикана в Тбилиси, – продолжает тему Софико. – Это местный острослов так выразился. В том смысле, что мы здесь сами по себе, как государство в государстве. У нас театр на дому.

– Кризис не отбил у людей охоту ходить по театрам?

– А вы знаете, что самое большое количество премьер – 20 – у нас пришлось на период междоусобной войны? – парирует Котэ. – Грузины – это особый народ…

Софико горько вздыхает:

– И все-таки времена тяжелые. Раньше я не могла себе представить, что грузинка будет просить милостыню. И вот когда я первый раз увидела грузинку в старой шляпке с вуалью, в перчаточках, с дрожащей протянутой рукой – я расплакалась навзрыд. Было видно: когда-то это была гордая женщина и жила богато, а теперь вынуждена унижаться…

ПОСЛЕДНЕЕ ЗАСТОЛЬЕ

На террасе гостеприимного дома накрыт роскошный грузинский стол. Очаровательная Екатерина из нового поколения Махарадзе-Чиаурели выстраивает на наших тарелках большие кавказские хребты из острых восточных салатов, выстилает ущелья ломтиками хачапури и воздвигает башни из куриного рулета…

– Попробуйте этот салат, – энергично настаивает Катя, – его делала сама Софико.

В семье Махарадзе любят острые блюда. Поживешь здесь лет десять – обязательно заработаешь гастрит.

Все разговоры только о сегодняшнем футболе.

Хлопает калитка, и во дворе появляется взволнованный внук Чиаурели, собкор одной из телекомпаний.

– Только что российские информагентства передали, что грузинские болельщики забросали камнями автобус с московскими журналистами, – сообщает он. Застольные разговоры смолкают. А он растерянно продолжает: – Самое интересное, что я сам ехал в этом автобусе, но об обстреле узнал только из ленты новостей! Откуда это берется?

– А откуда берется Панкисское ущелье? Кто все это придумал? – взрывается спокойный до этой минуты Котэ.

А потом очень эмоционально и с горечью он вместе с Софико говорили о том, что стало с Грузией и Россией, с тех пор как две братские республики перестали называть себя братскими…

Вскоре нам позвонили из редакции. Надо было срочно отправлять материал в номер. Мы извинялись, что так и не смогли толком погостить.

Котэ огорчился:

– Да вы толком даже поужинать не успели…

Затем выбирает на столе самые красивые грушу и персик и вручает беспокойным гостям на дорогу.

– Вы только, пожалуйста, напишите все так, как увидели своими глазами, – просит, провожая нас до ворот, Екатерина. – Очень обидно, когда о Грузии пишут неправду…

Мы ушли, а через несколько минут в доме Махарадзе случилась беда – Котэ сразил инсульт. Уже утром мы узнали, что «скорая» отвезла его в реанимацию 9-й больницы города Тбилиси. Что Котэ находится без сознания. И к нему никого не пускают, кроме Софико.

P.S. Так мы оказались последними журналистами, кто поговорил с великим Махарадзе.

Через 2 месяца, 19 декабря 2002 года, его не стало.